– Не все так плохо, – возразил майор. – Все гостиницы предупреждены, их описание получила милиция и Госавтоинспекция, не так-то просто будет скрыться. Москва город немаленький, но найти здесь укромную нору нелегко. Насколько я понял из вводной, все они не местные?

– Да, – подтвердил Ланс. – Но это верно лишь отчасти. Ветрова и правда в Москве не бывала, но про остальных мы не знаем ничего. Сейчас пытаемся установить их личности, хотя, к сожалению, наши люди их плохо рассмотрели.

– Это уже хуже, – нахмурился майор. – Но мы сделаем все, что в наших силах.

– Делайте, – кивнул Ланс. – И еще: проведите тщательное расследование случившегося. Ветрова опасна, не спорю, но все эти игры с детским пистолетом и два трупа опытных сотрудников меня смущают. Что-то тут неправильно. Разберитесь.

Лина с трудом оторвалась от тарелки, чувствуя, что еще немного и лопнет. Немудрено, ведь она не ела с самого утра, да и то завтрак у нее был далеко не обильный. Еду, очевидно, доставили из какого-то ресторана – мясо остыло, но все равно было вполне приличное, так даже вкуснее. А салаты и другие закуски в подогреве не нуждались.

Нина и Юля почти не ели. Обе они прибыли из Подмосковья, и относительно недавно пообедали в родных домах. Да и подобные приключения аппетита не добавляли. Лина сама не могла понять, почему на нее напал столь сильный голод. Впрочем, после июньских событий, когда ей несколько дней пришлось провести почти без пищи, она заметила, что при малейшем стрессе ее тянет поесть. Очевидно, организм попросту запомнил негативный опыт. Учитывая, сколько стрессов пришлось пережить в последнее время, ей явно грозил избыточный вес. Хотя сомнительно, что она сумеет дожить до тех времен, когда превратится в толстушку, – как-то слабо в это верилось.

Павел Арсеньевич, тот самый блондин, запомнившийся по отчаянной попытке пробиться к отцу, доставил девочек в эту трехкомнатную квартиру, расположенную в обычном четырнадцатиэтажном доме. К тому времени здесь уже наличествовала еда – об этом позаботился кто-то другой. Сопровождающий почти не разговаривал, только попросил называть его по имени, и на кухне оставлять подопечных одних не решился: лично поставил чайник, заварил, налил каждой, не обделив и себя. При этом он буквально «стоял над душой», ни разу не присев, даже чай пил стоя, облокотившись о подоконник.

Не выдержав прожигающих взглядов девочек, Лина попросила:

– Павел, вы бы не могли оставить нас одних. Хотя бы ненадолго.

– Без проблем, – кивнул блондин и вышел.

Не глядя в глаза своих спутниц, Лина произнесла:

– Простите, но я ничего не могу вам рассказать. Я сама мало что знаю, а то, что знаю, не все могу вам доверить. Так что допрашивать меня бесполезно.

– Хорошо, – согласилась Юля, – но ты можешь нам рассказать хотя бы то, что можно рассказывать?

– Это ничего не даст, – вздохнула Лина. – Впервые я поняла, что происходит что-то странное, в десантном самолете, перед выброской на крышу офисного здания…

Девушка поведала спутницам все, кроме имен надежных магистров.

Глава 13

Протез в очередной раз неловко подвернулся, стараясь сохранить равновесие, настоятельница схватилась за стену, устояла. Отдернув руку, она помахала ею в воздухе, пытаясь стряхнуть куски мерзкой слизи, облепившие ладонь:

– Ну и гадость! Лилит, мне помнится, кто-то обещал, что здесь будет сухо?

– А где вы видите воду? – уточнила смотрительница.

– Воды здесь нет, но зато все, к чему только можно прикоснуться, покрыто липким дерьмом.

– Это не фекалии, – возразила Лилит, – даже запах не похож.

– Фиалками это тоже не пахнет, – не сдавалась Нельма.

– Просто колонии грибков. Пол устлан толстой подушкой крупного гравия, через который фильтруются стоки, в паводковый период среди камней остается много органики, так что условия для роста отличные.

– Нет, Лилит, – вздохнула настоятельница, – раз липкое и воняет, значит дерьмо. Матвей, ты как, не устал?

– А что, есть где прилечь? – поинтересовался привратник. – Я в этой помойке даже садиться не стану.

Лилит внезапно резко повернула фонарь:

– Старый ход.

Действительно, на левой стене виднелась узкая арка, сложенная из небрежно отесанных камней. Сразу за ней кверху круто уходила узкая лестница. Воспитанница, потрогав проржавевшее гнездо для факела, тихо изумилась:

– Древность-то какая!

– Ясен пень! – подтвердил Матвей. – Не удивлюсь, если тут со времен Бориса Годунова нога человеческая не ступала.

– Вряд ли, – возразила настоятельница – На вид все не настолько уж и старое. Да и железо давно бы рассыпалось в такой сырости.

– На одном из камней в дренажной галерее я когда-то видела цифры «1789», – произнесла Лилит.

– Может, там кто-то написал потом, уже в более позднее время? – не унималась воспитанница.

– Вряд ли, буквы рельефно вырезаны на камне, не думаю, что кто-нибудь стал бы часами работать здесь зубилом.

– Вы что, в музее на экскурсии? – зашипела настоятельница. – Что делать будем?

– Ход в нужной стороне, но куда он идет, неизвестно, – тут же ответила Лилит.

– Сама вижу. Надо разведать, кто знает, может, куда и выведет. Лилит, я вот все понять не могу, как ты здесь направление определяешь?

– Не знаю, но я еще никогда не сбивалась с пути под землей.

– Будем надеяться, – вздохнула настоятельница. – Компаса у нас все равно нет. Ну что ж, пойдемте, дамы и господа. Лилит, ты шагаешь первая, с фонарем. Только на ступени хоть иногда посвечивай, не то быстро последние ноги переломаем.

Преодолев пару десятков мучительно узких ступеней, Нельма с облегчением убедилась, что вездесущая слизь осталась позади. Очевидно, грибок не мог существовать вдали от плодородного гравийного субстрата. Даже если ход окончится тупиком, то все равно, здесь можно будет по крайней мере немного передохнуть – судя по часам, дело приближалось к ночи.

В том, что ход окончится тупиком, настоятельница почти не сомневалась. В свое время при расширении Клетки, проводившемся под ее руководством, проходчики наткнулись на аналогичную лестницу, похожую до мельчайших деталей. Судя по всему, в древние времена они прокладывались для перемещений рабочих и вентиляции выработок. Однако после создания новой, хорошо спланированной системы подземных уровней, что произошло в начале двадцатого века, старые выходы попросту замуровали или засыпали. Опыта подобных прогулок у Нельмы не было, так что она не могла определить, может ли при этом воздух оставаться свежим, либо же впереди должен быть какой-то проход, или хотя бы вентиляционная проушина.

Луч фонаря внезапно рванулся вверх, осветив обширное пространство.

– Здесь, похоже, подземный зал, – произнесла Лилит.

– Что за шутки? – удивилась настоятельница. – В наших помещениях нижних уровней таких залов нет.

– Значит это не наше помещение, – логично предположила Лилит.

Поднявшись, четверка скитальцев некоторое время молча рассматривала открывшуюся картину. То, что помещение «не их», все поняли сразу. Не сговариваясь, воспитанница и Матвей включили свои фонари, а настоятельница фонарик, установленный на стволе автомата, реквизированного у запасливого привратника. Давно они не сталкивались с такой щедрой иллюминацией – им приходилось беречь батарейки.

Помещение можно было смело назвать подземным залом – размеры впечатляли. Чем-то похоже на миниатюрную станцию метрополитена – столь же вытянутое в длину. Высокий сводчатый потолок, двойной ряд колонн, тянущийся строго посередине, несколько ниш в стене, забранных железными решетками. Повсюду какие-то верстаки, лабиринты шкафов и тумб, штабели ящиков, цепи, свисающие сверху. Никаких украшений или излишеств – помесь чего-то, напоминающего лабораторию доктора Франкенштейна и простого склада.

– Лилит, я так понимаю, ты здесь не бывала, – предположила настоятельница.

– Да, – согласилась девушка. – И даже не предполагала про существование этого места. Хотя… прежняя смотрительница рассказывала много всяких легенд про наши подземелья, там часто говорится о больших помещениях.